АНДРЕА КЕРБАКЕР
АНДРЕА КЕРБАКЕР (ANDREA KERBAKER) родился в 1960 году в Милане. Изучал гуманитарные науки. Автор прозаических книг: «Фотограммы» (Fotogrammi, Scheiwiller, 1996), премия Багутта Опера Прима (Premio Bagutta Opera Prima), «Отец семейства» (Pater Familias, Skira, 2001), трилогии «Десять тысяч, 33⅓ и 70» (Diecimila, 33⅓ e 70, Frassinelli, 2003-2004), «Декабрьская ночь» (Una notte di dicembre, Frassinelli, 2005), «Совпадения» (Coincidenze,Bompiani, 2008). Ряд произведений переведен на другие языки. Эксперт в области коммуникаций и культурных организаций, в настоящее время преподает «Организацию и политику в сфере культуры» в Католическом Университете Милана. Автор ряда эссе по данной проблематике, в том числе «Состояние искусства» ( Lo stato dell’arte,Bompiani, 2007) и «Чудовищные ляпы» (Bufale apocalittice,Ponte alle Grazie, 2010). Сотрудничает с газетами Corriere della Sera, воскрестным выпуском Il Sole/24 Ore и Belfagor.
ДОМ — РАБОТА
Рев мотоцикла над утренними улицами. Его принес легкий
ветер, колышущий верхушки деревьев. Впереди еще один сол-
нечный день этой ранней весны, уже двадцатый с начала года.
С приходом весны в необычное для нее время ушли в прошлое
зимние неприятности. И легче мириться с выстрелами терро-
ристов, которые каждый день совершают нападения, грабят,
похищают людей. Мрачные, зимние картины, едва ли совме-
стимые с этой безмятежной погодой. Нужно стараться не ду-
мать о них, нужно просто наслаждаться свежим воздухом и не
прислушиваться к новостям, которые скоро начнут передавать
агентства — про убийства, перестрелки, покушения… И про
внезапно вошедшее в моду оружие — предмет разговоров на
улицах и в гостиных: каждый второй вдруг стал специалистом
по автоматам Калашникова и пистолетам П38.
Нужно подождать. Жена сказала ему об этом несколько ми-
нут назад. Интимность ванной утром понедельника: он в но-
сках, трусах и рубашке, возится с галстуком, она — неодетая,
с маленькой, еще высокой грудью, всего на минуту обернув
зеленое полотенце вокруг талии, — сосредоточенно красится.
Наверное, это солнце так на нее повлияло.
— Может, подвезешь меня сегодня? Тогда я приеду раньше,
и у меня будут лишние полчаса, чтобы разобрать бумаги, пока
меня не начнут задалбывать звонками.
Она сказала именно «задалбывать» — слово, несвойствен-
ное лексикону человека, чуткого к спокойным рассуждениям
думающих людей. Наверное, переняла у девочек. Так или ина-
че, в ответ он только молча посмотрел на нее, удивленный вы-
бором слова и самой просьбой.
— Ну? — переспросила она с нетерпением.
— Да-да, конечно, — быстро ответил он.
На самом деле его разозлило изменение планов в послед-
ний момент. Чтобы скрыть досаду, он поспешно вышел из
ванной.
Настроение было бесповоротно испорчено с той минуты,
как он надел брюки в полутьме спальни. Начать опаздывать
с самого утра, еще с прихода на работу. Хотя, если честно,
это опоздание существовало пока только в теории: контора
жены была, в общем-то, по пути. Нужно было только повер-
нуть в переулок, перпендикулярный проспекту, и высадить
ее у двери, оттуда до его офиса можно было доехать по пря-
мой. Весь путь займет, наверное, минут на пять больше, чем
обычно.
Если, конечно, ожидание здесь, внизу, не затянется неиз-
вестно на сколько. Он специально спустился раньше, чтобы
ему не пришлось наблюдать за бесконечными женскими при-
готовлениями, действующими ему на нервы. Кофе, горячий,
но чтобы не обжигал губы. Сбор документов: часть она успела
просмотреть в выходные, а остальные бросила прямо в при-
хожей. Сумочка, в которую нужно положить разбросанные
повсюду сигареты, ключи, кошелек, очки. И всякие мелочи,
разумеется. Мучительные поиски туфель, щетки для обуви.
Все эти картины ему слишком хорошо знакомы, чтобы опять
смотреть на них.
— Я спущусь, заведу пока мотоцикл, — предупредил он.
Он понимал, что настроение не улучшится от того, что он
выйдет, но здесь хотя бы отвлечет картина утра. Деревья вдоль
улицы. В это время года здесь особенно хорошо: розовый свет
постепенно заливает улицу, листья слегка колышутся от ве-
тра. Немногочисленные машины движутся сонно и лениво,
как это бывает в начале недели. Парковки тоже пока почти
пусты: они начнут заполняться позже, когда откроются офи-
сы. А пока ничто не мешает скользить взглядом по асфальту
и вдыхать свежий, как будто деревенский, воздух. Восхити-
тельно, лучше заглушить мотор. Привычный тугой поворот
ключа зажигания.
Он с надеждой смотрит на выход из подъезда. Скрежет ав-
томатических дверей лифта. Вот и она. Девять минут девято-
го. Он всегда выезжает ровно в восемь, в крайнем случае, на
несколько минут позже. В общем-то, девять минут — не такое
уж серьезное опоздание. Если, конечно, она не остановится
поговорить с консьержем. Она машет руками, как всегда об-
вешанными кучей вещей: темная сумка, переполненная по-
звякивающими предметами, и папка, набитая невероятным
количеством бумаг, собранных по всему дому.
— Не знаю, как за ними всеми можно уследить, но ей это
удается, — сказал ему однажды ее начальник. Восхищение
казалось искренним. Этот его очаровательный англосаксон-
ский акцент: он один из немногих шотландцев, говорящих по-
итальянски без значительных ошибок.
— Это всего лишь вопрос желания, — отвечает он на ком-
плименты. Желания, подкрепленного незаурядной способно-
стью подхватывать новые слова и выражения. И бесконечной
любовью к Италии. Только события этих «свинцовых лет»
подточили его любовное отношение к ней.
— Конечно, весь этот кошмар, — сказал он недавно. — Ино-
гда у меня возникает желание вернуться домой, в Шотландию.
Но он никогда туда не вернется, навеки связанный с этой
страной, страной людей, неспособных быть пунктуальны-
ми. Как моя жена, которая никак не закончит разговаривать
с консьержем, размахивая руками и улыбаясь.
Одиннадцать минут девятого. Две минуты диалога. И его
будущего опоздания. В конце концов, ему некуда торопиться.
Ясное дело, четверть часа не нарушит его планов. Он прокру-
чивает в голове свое расписание: всего два совещания, и те не
с утра, а ближе к обеду. К ним можно подготовиться за пару
минут, не прикладывая особых усилий. Нет, он просто тер-
петь не может опаздывать. Зато это одобрят господа из Управ-
ления по безопасности оборудования и служащих. Эти ребята
с наушниками, в темных очках, с внешностью заговорщиков.
Несколько дней назад они собрали двадцать семь руководите-
лей высшего звена в большом зале.
— Мультинациональные компании находятся под при-
целом, — начали они. Это и так понятно, спасибо. Затем по-
следовали двадцать минут краткого инструктажа. — И прежде
всего: никаких привычек. Меняйте маршруты, расписания,
время прихода и ухода.
Их лица выражали озабоченность и скепсис. Он сразу ре-
шил, что ничего не будет менять. Он всегда был рабом своих
привычек, и никакие террористы не заставят его измениться.
АНДРЕА КЕРБАКЕР 61
Вечером он долго разговаривал об этом с женой. По правде
говоря, она всерьез взволнована, но в конце концов он ее убе-
дил. Она даже развеселилась.
— А если тебя убьют, мне заплатят? — спросила она игри-
во. Эти вечные шутки про возможность дать террористам де-
нег, чтобы избавиться от него раз и навсегда. — Сам подумай,
как здорово снова вернуться на рынок: кино, пицца, мальчи-
ки — как в восемнадцать лет.
— Если еще тебя кто-нибудь пригласит. Хотя, если тебе вы-
платят страховку…
— Раз уж на то пошло, меня и без денег пригласят. Пригла-
сят, не сомневайся даже.
Это она сказала уже менее шутливым тоном. Может быть,
ему стоило расспросить ее поподробнее, но он не хотел ни-
чего знать. Он совсем не ревнив; в общем-то, его вполне
устраивала подруга, которая до сих пор могла доставить ему
удовольствие. В этом они были совсем разными — она всегда
с подозрением относилась к гипотетическим соперницам. До
открытой ревности никогда не доходило, а вот скрытая ино-
гда проскальзывала, когда она говорила о людях, которые ей
не нравились или просто были неприятны.
Наконец-то разговор с консьержем закончен. Долгий про-
цесс надевания шлема. Ей идет: он обрамляет ее круглое лицо,
и она становится похожа на ту дерзкую девчонку, какой была,
когда они только познакомились. Сто лет назад. Он встретил
ее впервые на лекции самого скучного профессора в их уни-
верситете. Первый телефонный звонок:
— Ты не хочешь… — голос дрожал, — не хочешь пойти со
мной на вечеринку к друзьям?
Он приехал за ней на своей студенческой, изрядно помятой
машине. Она опаздывала, уже тогда. Наконец она спустилась
и устроилась на переднем сиденье.
— Ты уверен, что можешь привести меня с собой? — спро-
сила она серьезно. — Терпеть не могу быть незваным гостем.
После его уверений она успокоилась. Достала сигарету
и принялась рыться у него в бардачке в поисках зажигалки,
комментируя каждый предмет.
— Рано или поздно я найду тут что-нибудь компрометиру-
ющее, а? — спросила она, доставая по очереди обычные вещи,
которые люди держат в машине: солнечные очки, талон на
парковку, карту города, несколько штрафов. — Ты смотри,
ничего. И зажигалки тоже нет. Ты случайно не зануда какой-
нибудь?
Эти живые ироничные глаза, не устающие выхватывать
фрагменты реальности. Они всё такие же, под огромным шле-
мом, и во многом из-за этого взгляда он терпит всякие пустяки,
вроде этих невыносимых опозданий, и готов мириться с ними
до конца своих дней. И еще из-за рук, обхватывающих его та-
лию, стройного тела у него за спиной — как в былые времена,
когда они ездили на каникулы на мотоцикле, с двумя рюкзака-
ми, палаткой и спальным мешком. Папки тогда еще не было,
а вот сумка была, уже тогда огромная и набитая ненужными
вещами. Может быть, теми же, что и сейчас.
Документы в багажнике. Под сиденьем. Чуть слышный
шум зажигания. Он отталкивается от асфальта, прежде чем
выехать на дорогу, где уже можно увидеть плотно движущий-
ся поток машин. Сама пробка начинается, видимо, немного
дальше, в месте сужения дороги, которое с недавних пор бло-
кирует движение. Казалось, дорожных работ там всего на не-
делю, но они продолжаются уже с Нового года. Кроме того,
это место находится на возвышении: легкий ветерок тут ста-
новится сильным ветром, который хлещет по лицу и задувает
в рукава слишком легкой куртки.
— Им стоит поспешить с ремонтом — это же идеальное ме-
сто для покушения, — заметил несколько дней назад один его
друг.
Это действительно какая-то навязчивая идея, лишенная
всякого здравого смысла. К счастью, сегодня в коридоре меж-
ду машинами в пробке можно проехать на мотоцикле. Он
ловко пробирается между крыльями машин, едва не касаясь
их, и зигзагом подъезжает к месту сужения, где уже волей-
неволей приходится встать в ряд и ждать. С того дня, как он
услышал эту фразу, у него перед глазами стоит картина напа-
дения: двое мужчин в скрывающих лицо масках выскакивают
из широкой канавы с автоматами в руках, открывают дверь
машины и расстреливают водителя. А в вечерних новостях —
распахнутая дверца, голова на руле. Интервью с учениками
и соседями. И древняя латинская пословица, которая велит
говорить только хорошее о тех, кто умер.
К счастью, работы охватывают всего десять метров дороги,
потом улица снова расширяется, и машины движутся к сле-
дующему светофору — меньше чем в полукилометре отсю-
да. Красный, неумолимо. Жена еще крепче хватается за его
кожаную куртку. Она что-то неразборчиво говорит, но слова
теряются в порыве ветра. Он хочет ее переспросить, но тут за-
горается зеленый.
И почему ему именно сегодня все это вспомнилось? Руки
жены на руле — напряженные мышцы, редкие светлые во-
лосы на коже. Уже с шестнадцати лет она управляла мощным
скутером, пока ее сверстницы ездили на слабеньких мопедах.
Самостоятельная, независимая, летом почти всегда в брюках,
иногда — с подругой в очень короткой мини-юбке.
— Знаешь, я прекрасно видела, как ты смотрел прямо на ее
трусики, — шутила она. — Но ты все равно не в ее вкусе.
Он не был в этом так уверен, но проверить, к сожалению, не
мог. Подруга давно переехала в другой город, созваниваются
они от случая к случаю и без особого энтузиазма.
На этом участке движение очень медленное. Он сосредо-
точен на дороге впереди и не замечает другой мотоцикл, ко-
торый вдруг резко тронулся с места справа от них. Увидев,
как они выезжают из-за фургона, водитель переключается на
первую скорость и садится им на хвост. На мотоцикле двое
парней, одетых совершенно обычно для этого сезона: тем-
ные подшлемники, синие джинсы, большие, очень большие
куртки. Такие сейчас очень модны. Под ними легко спрятать
оружие. Например, разводной ключ, чтобы подстерегать по-
литического противника около дома. Или пистолет. Пресло-
вутый П38.
Теперь эти двое едут по его полосе. Он их все еще не за-
мечает. В отличие от жены: она насторожилась еще в тот
момент, когда они резко газанули с правой стороны. Она не
хочет оглядываться на них. Стараясь не привлекать к себе
внимания, она пересаживается чуть левее, чтобы посмотреть
в зеркало заднего вида. Вот они: желтый японский мотоцикл,
очень мощный, темные подшлемники и эти нарочито объем-
ные куртки. Она хотела было сказать что-то мужу, но побоя-
лась, что он посмеется над ней, и решила промолчать. Почув-
ствовав движение у себя за спиной, он сам спрашивает:
— Все в порядке? — Заботливый голос, который он почти
никогда не повышает.
— Да-да, — отвечает она равнодушно.
Он прибавляет газ и едва не врезается в машину перед со-
бой. Резко тормозит. Спокойный тон жены показался ему
неубедительным. Он шел вразрез с тем, как она еще крепче
обхватила его руками, даже слишком крепко. Они часто ез-
дили в одном седле, но он почти никогда не видел, чтобы она
так сильно нервничала. И то, как она вытянула шею, — это
что-то новенькое, обычно она так не делает. Она напомнила
ему младшую дочку, та тоже все время ерзает и вертит голо-
вой. Как-то он вез ее по этой самой дороге в гости к подруге,
у которой полон дом домашних животных, и один раз из-за
ее резкого движения они чуть не упали. Он ее одернул, она
искренне извинялась. Она всегда была послушной девочкой.
Он притормаживает перед светофором, все еще чувствуя
движение у себя за спиной. Он не любит повторять, но не мо-
жет сдержаться:
— Ты уверена, что все в порядке? — Закрытый шлем при-
глушает его голос.
На этот раз она сразу отвечает:
— Там за нами едут два типа на мотоцикле. Они мне не нра-
вятся.
Сначала он почувствовал раздражение. Но его жена не из
мнительных, к ней стоит прислушаться. Загорается зеленый.
Он трогается на низкой скорости, смотрит в зеркало — вот он,
этот мотоцикл. Если бы она не сказала, он бы и не заметил.
Конечно, они в подшлемниках — в это время года все их на-
девают. И темную куртку тут носит каждый второй молодой
человек. Он бы не обратил внимания и спокойно ехал дальше,
но жена слишком взволнована. И потом, если они и не пресле-
дуют его, то делают все, чтобы он думал обратное. Есть один
способ проверить: дать себя обогнать. Он продолжает ехать
медленно, уступая им дорогу. Не сейчас — слишком узкая
улица. Вот сейчас можно. Но они продолжают ехать позади.
Может быть, жена не ошиблась.
А если она права, если сейчас на него направят П38? На
его памяти не было случаев нападения на мотоциклистов —
в обширной статистике убийств и ранений этот будет пер-
вым. С другой стороны, жертвы террористов редко ездят на
двух колесах, в своей фирме он вообще единственный. Если
ехать не очень быстро, то хотя бы есть шанс, что мотоцикл не
упадет слишком резко, — жена не покалечится. Он будет как
Джон Фицджеральд Кеннеди: умрет у нее на руках, оставив
страну в потоках риторики.
Девочки. Они еще слишком маленькие. Они не переживут.
Это не должно случиться с ними. Только не с ними. На самом
деле, этот идиотский желтый мотоцикл не обгоняет его толь-
ко потому, что не может проехать, по крайней мере, пока с ле-
вой стороны машины движутся непрерывным потоком. Но
дальше дорога расширяется: если сместиться вправо, то они
смогут обогнать его, не меняя полосы. Легкое движение, и вот
они начинают обгон. Церквей по дороге не было — молитва
пришла сама собой. Наверное, и жена тоже молилась. Эта
тишина между ними, руки, крепко обхватившие его талию.
Вот они приближаются. Медленно, чертовски медленно. Под-
шлемники на них синего цвета. Ничего особенного. Кажется,
у того, что сидит сзади, руки свободны и на виду. Правая, по
крайней мере. Остается меньше трех метров. Неужели это
с ним произойдет? Его чувство неуязвимости не помогает —
что-то пошло не так. Два метра, два с половиной. То, что они
едут так медленно, — всего лишь совпадение. Жена оберну-
лась и пристально вглядывается в их скрытые шерстяными
подшлемниками лица. На водителе нет очков. Нужно запом-
нить как можно больше деталей. Метр. Еще медленнее. Они
едут уже почти параллельно друг другу. Жена напряженно
следит за ними, как будто пытается взглядом пресечь любое
движение. Но в этом нет нужды: сейчас, когда они так близко,
видно, что обе руки пассажира неподвижно лежат на бедрах,
он даже не смотрит в сторону их мотоцикла, глядя в затылок
водителю. Кажется, он их даже не замечает. Желтый мото-
цикл обгоняет их и оказывается впереди.
Облегчение. Ложная тревога. Это все из-за погоды. Он слег-
ка поворачивает голову.
— Видела? — говорит он жене. — Нечего бояться.
Но она по-прежнему крепко за него держится.
— Они все равно мне не нравятся. У водителя такой злой
взгляд. Постарайся увеличить дистанцию.
Из-за шлемов ничего не слышно.
— Что?
— Пускай отъедут подальше.
Сложная задача, на низкой скорости, перед красным сигна-
лом светофора.
— Ну хорошо, если ты так хочешь, — отвечает он, еще сни-
жая скорость.
Конечно, они могут выстрелить и спереди. Так было не-
сколько лет назад в Генуе, во время вооруженного нападе-
ния. Двое парней на «Веспе». Пассажир застрелил инкасса-
тора. Фотограф снял их в момент бегства: скутер на дыбах,
убийца с пистолетом в вытянутой руке, жертва на земле,
пока без крови. Эта фотография стала символом жестокости.
Очень скоро ее сменили сотни других, не менее ужасных.
Светофор уже близко. Красный свет. Мотоцикл все еще
перед ними, в двух или трех метрах. Эти двое даже ни разу
не обернулись. Его жена преувеличивает. И с чего им быть
террористами? Двое ребят в подшлемниках, защищающих от
холода, — большая часть их ровесников ездит в таких. Все го-
ворят про женскую интуицию, но тут уже какой-то психоз. Да,
именно, как боязнь высоты. И эти руки, вцепившиеся в его
куртку — это же случай для психолога. И все-таки совсем не
придавать этому значения нельзя. Пусть уже загорится зеле-
ный. Обычно это происходит быстрее, но на этот раз поток
машин с широкой перпендикулярной улицы не прекращает-
ся. Он не хочет стоять рядом с этими парнями, даже всего не-
сколько секунд. Но теперь уже вариантов нет. А ведь потом
нужно будет проехать еще два километра по этой улице — не-
возможно в таком состоянии.
Справа. Перед самым светофором справа — длинная пря-
мая дорога. Если там нет машин, можно свернуть на полной
скорости. Оторваться. Из-за этого, конечно, он может опоз-
дать, но так будет спокойнее. Если только не загорится зеле-
ный. Но в ближайшие секунды этого не предвидится. Он смо-
трит направо. Кажется, дорога свободна. Сейчас.
— Держись крепче, — говорит он жене.
Ошибка: парни на мотоцикле его слышали. Пассажир огля-
нулся. Поворот направо и по газам. Третья скорость. Повез-
ло — дорога абсолютно пуста. Эти двое уже проехали пово-
рот и не могут снова сесть им на хвост. В зеркалах — только
припаркованные на обочине машины. Жена оборачивается,
кричит:
— Черт, он слез с мотоцикла!
В зеркале его не видно. Можно еще ускориться, и он снова
дает по газам. Парень бежит за ними по тротуару. Отсюда не
различишь, есть ли в его руках пистолет. Ему с ними не тя-
гаться: еще небольшое ускорение, и они спасены. Пятая ско-
рость. В любом случае, у них преимущество на всех перекрест-
ках. Они едут слишком быстро, чтобы их можно было догнать.
Жена вцепилась в него мертвой хваткой.
Еще один перекресток, второй. Теперь они в безопасности.
Но он пока не хочет останавливаться. Доезжает до конца ули-
цы, глушит мотор. Прийти в себя, обнять перепуганную жену,
выпить с ней кофе и вполголоса сказать спасибо за просьбу
подвезти ее этим утром понедельника.
Перевод Ольги Позднеевой